Неточные совпадения
«Нет, это не ограниченность в Тушине, — решал Райский, — это — красота души, ясная, великая! Это само благодушие
природы, ее лучшие силы, положенные прямо в готовые прочные формы. Заслуга человека тут — почувствовать и удержать в себе эту красоту природной простоты и уметь достойно носить ее, то есть
ценить ее, верить в нее, быть искренним, понимать прелесть правды и жить ею — следовательно, ни больше, ни меньше, как иметь сердце и дорожить этой силой, если не выше силы ума, то хоть наравне с нею.
Одна Вера ничего этого не знала, не подозревала и продолжала видеть в Тушине прежнего друга,
оценив его еще больше с тех пор, как он явился во весь рост над обрывом и мужественно перенес свое горе, с прежним уважением и симпатией протянул ей руку, показавшись в один и тот же момент и добрым, и справедливым, и великодушным — по своей
природе, чего брат Райский, более его развитой и образованный, достигал таким мучительным путем.
Как женщина по
природе ретивая, она и в прислуге главнее всего
ценила ретивость и любила только тех, у кого дело, как говорится, в руках горит.
Ничего тогда не понимая, не разбирая, не
оценивая, никакими именами не называя, я сам почуял в себе новую жизнь, сделался частью
природы, и только в зрелом возрасте сознательных воспоминаний об этом времени сознательно
оценил всю его очаровательную прелесть, всю поэтическую красоту.
"Понравилось словцо", — подумал Потугин. — Это вы совершенно справедливо изволили заметить, — произнес он громко, — зато
природа здесь удивительная и местоположение такое, какое редко можно найти. Ваша спутница в особенности должна это
оценить. Не правда ли, сударыня? — прибавил он, обращаясь на этот раз прямо к Татьяне.
Точно так же и с приговором эстетики о созданиях
природы и искусства: малейший, истинный или мнимый, недостаток в произведении
природы — и эстетика толкует об этом недостатке, шокируется им, готова забывать о всех достоинствах, о всех красотах: стоит ли
ценить их, в самом деле, когда они явились без всякого усилия!
Мы очень хорошо понимаем, как искусственны были нравы, привычки, весь образ мыслей времен Людовика XIV; мы приблизились к
природе, гораздо лучше донимаем и
ценим ее, нежели понимало и
ценило общество XVII века; тем не менее мы еще очень далеки от
природы; наши привычки, нравы, весь образ жизни и вследствие того весь образ мыслей еще очень искусственны.
Надобно сказать, что Загоскин, также давно прочитавший «Диканьку» и хваливший ее, в то же время не
оценил вполне, а в описаниях украинской
природы находил неестественность, напыщенность, восторженность молодого писателя; он находил везде неправильность языка, даже безграмотность.
Загоскину не нужно было творчества; он черпал из себя, из своей собственной духовной
природы, и подобно Мирошеву не знал, что он сделал и даже не
оценил после: он признавался мне, что этот его роман немножко скучноват, что он писал его так, чтобы потешить себя описанием жизни самого простого человека; но я думаю, что нигде не проявлялся с такой силою талант его, как в этом простом описании жизни простого человека.
Содди [Содди Фредерик (1877–1956) — английский радиохимик, создатель теории радиоактивного распада.], радиоактивист,
оценивая современное состояние европейской науки, говорит: «Мы имеем законное право верить, что человек приобретет власть направить для собственных целей первичные источники энергии, которые
природа теперь так ревниво охраняет для будущего.
Я противопоставляю два различных мироощущения, два навыка мысли, две души. Основная сущность их — одинакова, — стремление к добру, красоте жизни, к свободе духа. Но по силе целого ряда сложных причин большинство человечества еще не изжило древнего страха перед тайнами
природы, не возвысилось до уверенности в силе своей воли, не чувствует себя владыкой своей планеты и не
оценило сущности деяния как начала всех начал.
Только истина освобождает, и разум, постигший свою
природу, свой естественный догматизм, становится способен понять и
оценить надлежащим образом и свою свободу Поэтому критический догматизм религиозной философии есть, точнее может и должен быть самою свободною и самою критической, философией.